Биопластики: перспективы рынка в России

Опыт всех стран мира показывает, что без активной государственной поддержи — как организационной, так и прямой финансовой, — развитие индустрии и научных разработок в области химических биотехнологий маловероятно.

Так, например, коммерциализация компанией INEOS (через «дочку» INEOSBio) технологии получения биоэтанола путем ферментативного метаболизма синтез-газа, получаемого газификацией целлюлозного сырья с запуском промышленного производства, была на 98% прямо или косвенно профинансирована государственными институтами США.

Биопластики не исключение, хотя здесь роль государства сводится к созданию благоприятных условий для инвестирования в производство, экономика которого без преференций не отличается особой привлекательностью, и стимулированию спроса на продукцию.

В России биоразлагаемые полимеры появились в правовом поле совсем недавно, а по историческим меркам — вчера. Отправной точкой можно считать утвержденную президентом России весной 2012 года «Комплексную программу развития биотехнологий в Российской Федерации на период до 2020 года». Являясь стратегическим документом, она содержала довольно мало конкретики. Запланированные правительством практические меры по поддержке индустрии были сформулированы год спустя и отражены в утвержденном правительством летом 2013 года Плане мероприятий («дорожной карте») «Развитие биотехнологий и генной инженерии».

Относительно биоразлагаемых полимеров документ установил довольно амбициозные целевые показатели развития.

Эти целевые показатели выглядят малореалистичными, хотя бы потому, что в 2017 году объем спроса на полимерные изделия во всех сферах применения внутри России с учетом импорта составит около 8 млн тонн. 8% — это 640 тыс. тонн, то есть объем, сопоставимый с текущим мировым производством всех биопластиков группы 4 и группы 2. А согласно прогнозу European BioPlastics/IfBB, глобальные мощности по этим биоразлагаемым полимерам в 2017 году составят всего 1 млн тонн в год. Трудно предположить, что Россия сможет занять две трети этого рынка всего за три года.

Дорожная карта также оговаривает ряд мер государственной поддержки, которые могут быть предприняты для стимулирования развития отрасли биоразлагаемых пластиков. Меры эти в массе своей носят организационный характер. Это, например, разработка технических регламентов Таможенного союза на отдельные виды новой биотехнологической продукции; разработка перечня оборудования, сырья и комплектующих, на которые следует установить особые ввозные таможенные режимы вплоть до обнуления ставок; утверждение графика разработки национальных стандартов и сводов правил на сырье, продукцию и полуфабрикаты, в том числе на биоразлагаемые полимеры; разработка программы внедрения продуктов, полученных из возобновляемого сырья.

Развитие мощностей

Абстрагируясь от аспектов, связанных с фактически несуществующим внутренним рынком и общими рисками промышленных инвестиций в России, качественный анализ ключевых факторов успеха проектов по созданию производств биопластиков показывает, что единственным направлением, заслуживающим внимания инвесторов, являются полимеры группы 4в, то есть полимолочная кислота (Рис. 12). Ключевыми предпосылками являются следующие: доступность технологий (в том числе разработанных иностранными компаниями, контролируемыми российским бизнесом); относительно низкие капитальные затраты, возможность сконцентрировать достаточный объем сырья для загрузки производства стандартной мировой мощности.

Собственно, все имеющиеся в России проекты ориентированы именно на PLA. Впрочем, проектами их назвать нельзя, это скорее идеи: завод в Краснодарском крае, широко обсуждаемый проект группы «Ренова» (с невыбранной локализацией) на 100 тыс. тонн в год (оценка инвестиций, кстати, составляет 15 млрд руб. и кажется нам заниженной как минимум в 2,5 раза), проект группы «Разгуляй» в Поволжье и проект завода PLA-композитов в Калининградской области.

Все проекты ориентированы на переработку пшеницы низких классов. С точки зрения потенциальной производительности по глюкозе она практически эквивалентна, например, сладкой кукурузе, используемой в качестве источника сахаров для ферментации в США, хотя и уступает сахарному тростнику. Сырье это является вполне доступным: экспорт пшеницы из России по итогам 2013 года составил 27% от ее валового сбора.

Однако проблема все-таки лежит на поверхности: стоимость пшеницы как сырья для производства PLA не может конкурировать со стоимостью сырья в странах с хорошо развитыми биотехнологиями (прежде всего, индустрией биоэтанола) и более благоприятным климатом, где издержки на производство полимолочной кислоты сопоставимы с таковыми для традиционных пластиков.

Так, по данным USDA/NASS среднегодовая цена на зерна сладкой кукурузы в США в 2013 году составляла 140 долларов США за тонну. В России, согласно данным «АБ-Центр», по итогам уборки урожая 2013 года, то есть в период самых низких цен, цена пшеницы четвертого класса составляла 6980 руб./тонна, а среднегодовая — 8860 руб./тонна. В пересчете на доллар США по среднегодовому курсу (31,8 руб./$) это составляет $219 и $279 за тонну пшеницы соответственно, что на 57% и 100% больше цены сырья в США соответственно. Стоит также вспомнить о том, что стоимость электроэнергии и газа для промышленных потребителей в США приблизительно такая же, как и в России, зато не имеет такой же тенденции к росту. Кроме того, скорее всего, ферменты для молочнокислого брожения российским производителям придется закупать за рубежом, что также будет вносить свой вклад в рост издержек.

Немаловажным является и фактор выбора точки локализации производства. С точки зрения стоимости сырья (пшеницы), электричества и рабочей силы наиболее выгодными регионами является южная часть Сибирского федерального округа. Однако это означает и очень высокие расходы на доставку продукции к центрам потребления в европейской части России.

Так что даже на качественном уровне ясно, что проекты по производству PLA в РФ заведомо обречены на более высокие издержки, чем аналогичные проекты в других регионах мира. Понятно, что в России PLA с точки зрения себестоимости не сможет конкурировать с традиционными полимерами, а значит, коммерческий успех таких проектов всецело завязан на господдержку. Как с точки зрения прямого субсидирования инвестиций различными механизмами (налоговые каникулы, региональные налоговые льготы, компенсация стоимости заимствования средств, специальные таможенные режимы для оборудования и материалов на этапе инвестиций и эксплуатации, дотации на сырье либо субсидии сельхозпроизводителям, поставляющим сырье на такие предприятия и т. п.), так и с точки зрения создания благоприятной регулятивной среды в сфере потребления биоразлагающихся пластиков.

Развитие спроса на биоразлагаемые пластики

Последний пункт получил летом 2014 года большой резонанс, когда появилась информация о разработке пакета нормативных актов, устанавливающих требования к биоразлагаемой упаковке, особенностям государственных и муниципальных закупок в отношении такой продукции, а также о том, что к 2017–2018 году предполагается отказ от традиционных полимеров в пищевой упаковке с заменой их на биоразлагаемые. Также были обозначены планы правительства о внесении изменений в закон № 89-ФЗ «Об отходах производства и потребления» с тем, чтобы установить утилизационный сбор в отношении продукции с жизненным циклом менее одной недели. Под такое определение подпадает большая часть полимерной упаковки: пакеты, пленки, бутылки и т. п. Кроме того, обсуждаемые поправки к закону предусматривают предоставление предприятиям, осуществляющим производство упаковки (и шире — товаров вообще) из биоразлагаемых материалов, налоговых льгот, льгот по уплате экологического сбора и платежам за негативное воздействие на окружающую среду, финансирование из средств федерального и регионального бюджетов.

Новость стала довольно неожиданной для участников рынка из-за полной оторванности предлагаемых мер и целевых показателей от российских реалий.

Во-первых, официальных объяснений готовящимся нововведениям сразу не последовало, что оставило без ответа ключевой вопрос: какие цели преследуют все эти инициативы? На первый взгляд, главным здесь является экологический аспект, и именно в этом ключе отраслевые эксперты комментировали намерения правительства.

Однако нам кажется, что истиной задачей этого пакета инициатив являлось вовсе не решение вопросов охраны окружающей среды, а этакая радикальная и не очень выверенная поддержка развития биотехнологий. Конечно, расчистить нишу для биополимеров административным путем — это прекрасная поддержка отрасли (лучше и придумать трудно) в части «стимулирования потребления». В этом смысле подобные меры полностью отвечают задаче развития биотехнологий.

С другой стороны, перед правительством страны стоит задача развития внутреннего рынка и традиционной нефтехимической продукции, главным образом полимеров. И здесь в условиях достаточно небольшого спроса на полимерные материалы со стороны промышленных отраслей именно бытовое потребление представляется основным двигателем роста спроса. Запретить использование традиционных полимеров в пищевой упаковке значит поставить крест на инвестициях в нефтехимическую отрасль и отодвинуть ее развитие на многие годы. Из примерно 3 млн тонн традиционных полимеров, произведенных в 2013 году внутри страны и поставленных на внутренний рынок, 20% составили пластиковые бутылки, 17% — пищевые пленки, 11% — тара и упаковка прочих видов. Итого чуть менее 50%.

Таким образом, объем рынка пищевой упаковки в России — не менее 1,5 млн тонн в год, а фактически еще больше из-за бутылок, тары и пленок, импортируемых вместе с пищевой продукцией, которая в них упакована. Совершенно очевидно, что полностью заместить такой объем полимеров биоразлагаемыми невозможно просто потому, что весь мир пока не производит столько биопластиков.

Риски инициативы правительства обозначаются не только для производителей традиционных полимеров. Ранее указывалось, что плотность большинства биоразлагаемых пластиков примерно на 30–50% выше, чем обычных, из которых изготавливают пищевые пленки и упаковку. Кроме того, самые нижние значения показателя текучести расплава для подавляющего большинства типов полимеров групп 2 и 4 выше, чем для полиолефинов.

Все вместе это означает две вещи. Во-первых, переход на переработку биоразлагамых пластиков потребует от производителей пленок, тары и упаковки пусть не радикальной, но перенастройки оборудования, что сопряжено с определенными дополнительными затратами. Кроме того, после манипуляций с оборудованием переработчики в массе потеряют вариативность по сырью: быстро перестроиться с традиционных полимеров на биоразлагаемые невозможно, для этого потребуются более или менее длительные остановки производства и, соответственно, финансовые потери.

Во-вторых, например, из PLA невозможно сделать одноразовый пакет настолько же тонкий, как из полиэтилена, а пленку для чайных коробок — как из полипропилена. Это означает больший расход материала на изготовление функционально эквивалентного изделия. С учетом же принципиально более высокой стоимости биоразлагаемых пластиков пищевая упаковка, тара и бутылки при переходе на них системно подорожают. Вместе с теми дополнительными затратами, которые понесут переработчики на перенастройку режимов, все это выльется в некоторое увеличение стоимости продуктов питания и добавит кое-что к потребительской инфляции в России, которая и так находится на угрожающем уровне.

Что же касается экологии, то складывается ощущение, что смысл слова «биоразложение» применительно к полимерам регулятор серьезно переоценивает. Биопластики, увы, далеко не универсальное решение проблем с полимерными отходами. У них в России есть все те же проблемы и двусмысленности, что и у биоразлагаемых полимеров вообще. Трудно, честно говоря, ожидать, что в условиях, когда отечественная отрасль по обращению с отходами находится фактически в зачаточном состоянии, удастся ориентировать ее на предварительную сортировку и захоронение биоразлагаемых пластиков в условиях, которые бы способствовали их деградации. Для предприятий, занимающихся вывозом бытового мусора и размещением его на полигонах, это были бы дополнительные и неокупаемые расходы. Поэтому, скорее всего, массовый переход на биоразлагающуюся пищевую упаковку вообще никаких экологических результатов не достигнет.

Со временем, однако, выяснилось, что предложения правительства не столь радикальны, да и финальных параметров инициативы все еще нет. Последовали разъяснения. Минэкономики заявило, что речь идет о замещении на биоразлагаемые пластики либо конкретных видов традиционных полимеров, либо в конкретных сферах их применения или видах полимерной продукции. Научно-техническое некоммерческое партнерство «БиоТех2030», вовлеченное в разработку плана, выступило с заявлением, согласно которому рабочей версией документа является замещение традиционной упаковки на биоразлагаемую только в двух сегментах: при расфасовке продуктов питания непосредственно в точках продаж и при реализации в точках общественного питания. Ключевая мысль — заводскую полимерную упаковку ограничения не затронут.

В системе все вопросы, связанные с переходом на биоразлагаемую упаковку должны быть отражены в документе под названием «План поэтапного сокращения использования традиционных полимеров при производстве пищевой упаковки для розничной торговли, не соответствующей утилизации путем биологического разложения», который сейчас находится в разработке у правительства. Судя по всему, данный документ разрабатывается в рамках вышестоящей дорожной карты по биотехнологиям.

Но даже в такой урезанной форме предлагаемые ограничения нанесут малооправданный ущерб нефтехимической отрасли и индустрии переработки полимеров, а также осложнят жизнь ретейлерам и предприятиям общепита. Главная проблема — в РФ пока нет никаких механизмов, которые бы делали продукцию из биоразлагаемых пластиков дешевле, чем из традиционных. Да и с точки зрения экономического развития страны в целом большой вопрос, что эффективнее: директивное внедрение биопластиков или же развитие нефтехимии на неурезанном рынке одновременно с развитием индустрии по обороту отходов и производству вторичных пластмасс. Нам кажется, что второе куда как благоприятнее просто по порядку вовлекаемых инвестиций.

В целом сам подход к стимулированию индустрии биоразлагаемых пластиков через какие-то ограничения и ущемление рыночных прав других отраслей вызывает серьезные вопросы — общеизвестно, что куда больших результатов можно добиться, создавая условия, а не запрещая.